История профессии диктора телевидения в Узбекистане начинается с 1956 года — с открытия Ташкентской студии телевидения. Со дня основания телевидения дикторами проработали более 50 человек. Некоторые из них, поработав незначительное время, по разным причинам уходили в другую профессию. Но есть такие дикторы, которые всю свою жизнь проработали на телевидении. Одним из таких легендарних дикторов является Рано Джураева. Ее отец был летчиком, а мать работала диспетчером в аэропорту. Наверное, это была судьба: школа, в которой училась, находилась напротив студии телевидения, и маленькая Рано во время перемен подбегала к окну и наблюдала, как строится здание телецентра. Могла ли она знать, что вся ее жизнь пройдет именно в этом здании…
— Расскажите, как вы попали на телевидение.
— Я пришла на телевидение совершенно случайно, это было в 1976 году. До этого я работала в Государственном музее искусств Узбекистана научным сотрудником. На одной из экскурсии меня увидел редактор телевидения Эркин Юсупов. Он сообщил мне, что на телевидении проходит конкурс дикторов и что я подхожу по всем стандартам. Мне было 29 лет, когда пришла на конкурс ведущих, который проводил Валерий Твердохлебов, на тот момент режиссер программы «Ахборот». Желающих было много, поскольку дикторов знала вся республика. Среди самых известных представителей профессии — Галина Мельникова, Ольга Полевая, Лариса Ершова, Даврон Зуннунов, Насиба Максудова, Насиба Ибрагимова, Насиба Камбарова, а также наш старший диктор Уктам Джабиров. Тот год был первым, когда решили выпускать передачи на узбекском и русском языках. Телевидение нуждалось в двуязычных ведущих. Я отвечала этому требованию и была первой, кто прошел три конкурсных этапа. Вместе со мной конкурс прошел и Рахматилла Мирзаев. Он долгие годы был моим напарником и другом.
— Вы помните свой первый эфир, первые ощущения?
— Мой первый эфир состоялся 15 мая — в день моего рождения. Я объявляла программу «Ахборот». Ощущение было, будто я в космосе. Потому что мне казалось, что все на меня смотрят, изучают: как я выгляжу, как я говорю. Эти ощущения я запомнила на всю жизнь.
В то время у каждого диктора была своя смена. Меня как молодого диктора ставили на вечер, так как в это время все возвращались с работы, семья садилась за стол, включала телевизор. Зрителям всех возрастов должно было быть приятно смотреть на ведущего и слушать его. Работать приходилось подолгу, иногда мы задерживались до 10—12 часов ночи.
Когда я стала вести передачи на двух языках, начались трудности. Оказалось, что мне сложно читать большие тексты на узбекском языке. Я решила не опускать руки. Каждый раз, уходя домой, забирала десять листов с напечатанным текстом. Много раз читала его, заучивала, чтобы легко и без единой ошибки произнести. Со временем языковой барьер исчез.
Другая сложность заключалась в ведении новостных программ вроде «Ахборота», в которых передавали срочные сообщения. Обычно перед каждым выпуском нам выдавали сводку новостей. Иногда их подносили нам в напечатанном виде прямо во время эфира. Пока второй ведущий рассказывал свою часть, я должна была успеть ознакомиться с текстом, который видела впервые, и потом пересказать его так, будто знаю от начала до конца. Благодаря такому опыту у дикторов очень хорошая зрительная память.
— Я знаю, что вы в основном работали в прямом эфире…
— Дикторов воспитала живая программа. Мы выступали в прямом эфире без записи и монтажа. Каждую секунду я была на экране и за мной наблюдали тысячи зрителей. Мы не имели права на ошибку, потому что люди смотрели на нас, слушали, верили, воспринимали как родных. На экране не было места вранью, игре и фальши. Все было от чистого сердца. Мы жили телевидением, и телевидение жило вместе с нами.
— Наверное, много было интересных случаев в прямом эфире. Можете вспомнить один из них?
— Как-то раз нужно было объявить вечернюю программу. Я вошла в студию, села на свое место. И до начала эфира я сижу, поправляю себе волосы и пою. И вдруг смотрю — за камерой мне машет оператор. Я удивляюсь, не понимаю, что происходит. А он кричит: «Эфир, эфир…». Оказывается, я уже была в эфире и все, что делала, видели зрители. Я сразу выпрямилась и сказала: «Ой, здравствуйте…». Вот такое тоже бывало, но нас не ругали, потому что руководство всегда понимало сложности прямого эфира.
— Кроме профессии диктора, кем вы еще могли бы стать?
— Наверное, режиссером. Конечно, я не знаю всей технологии режиссуры, но столько повидала в своей жизни и набрала столько опыта, что могла бы стать режиссером.
— Как вы попали на программу «Ёр-ёр» на телеканале «ZO`R TV»?
— Заболела соведущая Мухаббат Хамроева, легла на операцию. И она очень просила меня занять ее место. После возвращения Мухаббат сказала, что сама будет работать, потому что она в этом проекте уже год работает. Я не стала спорить и ушла. Потому что я не люблю ссориться, выяснять отношения, такой я человек. И вообще, я считаю, что эта программа не для меня, так что и не была в обиде.
— Какое мнение у вас сложилась об этой программе?
— Я бы ответила — двоякое. Потому что, с одной стороны, было очень приятно, что благодаря нам встретились и поженились одинокие люди. Но были и такие моменты, когда люди приходили и жаловались, что мы их обманули, что «подсунули» им не ту или не того. Что невеста или жених не тот, за кого себя выдавал. Но люди должны понять, что творческая группа программы не может досконально изучить всех участников. Миссия программы — устроить им встречу. А узнавать друг о друге они должны сами.
— Нужна ли сегодня школа дикторов?
— Думаю, что нужна. Потому что вижу много ведущих, и мне не нравится их дикция. Но я не могу их осуждать, так как у них нет той школы, которая была у нас. Нас все-таки обучали профессора, лингвисты, заслуженные артисты. Язык телевидения должен быть совершенным.
— Чем занимается Рано Джураева на сегодняшний день?
— Я работала всю жизнь, сколько себя помню. Будучи на пенсии, продолжаю заниматься любимым делом. Меня приглашают на разные передачи — как на государственные, так и на частные каналы. Я нашла себя благодаря телевидению. Для меня оно остается местом, где люди созидают.
Ш. ЗУФАРОВА
